3

Марина Грегг приняла Крэддока в комнате на втором этаже. Конечно же, это была ее собственная гостиная, соединенная со спальней. Наслушавшись рассказов о ее расшатанных нервах и общем упадке сил, он ожидал увидеть издерганную, взвинченную и полубольную женщину. Марина полулежала на диване, но голос ее звучал бодро, а в глазах мелькали живые огоньки. Почти никакой косметики, но он никогда не дал бы ей ее лет… Поразительно красивая женщина, прямо-таки лучится красотой. Изысканные линии щек и скул, прямые волосы естественно обрамляют лицо. Глаза удлиненные, цвета зеленоватой морской волны, тонко подведенные брови – тут было что-то от искусства, но верх брала все же природа, верх брали ее теплая и радушная улыбка, ее колдовские чары. Она сказала:

– Главный инспектор Крэддок? Знаю, мое поведение просто непростительно. Ради бога, извините меня. После всего этого ужаса я совершенно расклеилась. Могла бы взять себя в руки, но не взяла. Мне очень стыдно.

Улыбка, печальная и нежная, засветилась в уголках ее рта. Она протянула руку, и он принял ее.

– Ваше состояние, – успокоил ее он, – вполне объяснимо.

– Но ведь огорчены были все. Я не имела права переживать больше, чем остальные.

– Не имели?

С минуту она глядела на него, потом кивнула.

– Да, – сказала она, – вы очень проницательны. Конечно же, имела.

Она потупила взор, длинным указательным пальцем негромко постучала по диванному валику. Он вспомнил, что видел этот жест в одном из ее фильмов. Жест, казалось бы, вполне безобидный, но был в нем какой-то скрытый смысл. Какое-то томное размышление.

– Я трусиха, – сказала она, не поднимая глаз. – Меня кто-то хотел убить, а умирать совсем не хочется.

– Почему вы решили, что кто-то хотел вас убить?

Глаза ее широко распахнулись.

– Ведь это был мой бокал… мой коктейль… в него подсыпали отраву… Этой несчастной глупой женщине он достался по ошибке. Вот в чем весь ужас, вся трагедия. К тому же…

– Да, мисс Грегг?

Похоже, желания продолжать эту тему у нее поубавилось.

– У вас есть и другие причины думать, что предполагаемой жертвой были вы?

Она кивнула.

– Какие же, мисс Грегг?

Минутку помолчав, она сказала:

– Джейсон считает, что я вам должна обо всем рассказать.

– Значит, ему вы доверились?

– Да… Поначалу я не хотела… но доктор Гилкрист меня просто заставил. И тогда я поняла, что Джейсон думает то же, что и я. Он так считал с самого начала, но… занятно это… – Грустная улыбка снова завязала ее губы бантиком. – Он не говорил мне, потому что не хотел меня тревожить. Представляете? – Марина неожиданно взбодрилась, выпрямила спину. – Мой дорогой Джинкс! Неужели он считает, что я полная идиотка?

– Но почему же вы решили, мисс Грегг, что кто-то хотел убить вас?

Она помолчала, потом резко выбросила руку к сумочке, раскрыла ее, вытащила оттуда листок и сунула ему в руку. На нем была всего одна машинописная строчка:

«В следующий раз тебе не уйти».

Крэддок встрепенулся:

– Когда вы это получили?

– Когда я вышла из ванны, это лежало на моем туалетном столике.

– Выходит, кто-то в доме…

– Не обязательно. Кто-то мог забраться на балкон снаружи и подкинуть записку. Наверное, этот кто-то хотел меня еще сильнее запугать, но не тут-то было. Я разъярилась, как кошка, и немедля послала за вами.

Дермот Крэддок улыбнулся:

– Да, скорее всего, автор этого послания такого не ожидал. Вы впервые получили нечто подобное?

Марина снова заколебалась. Потом сказала:

– Нет, не впервые.

– Расскажите, пожалуйста, про другие случаи.

– Дело было три недели назад, когда мы только переехали. Записку принесли не сюда, а на студию. Смех, да и только! Текст даже не напечатали. Написали от руки, крупными буквами. Там было всего три слова: «Готовься к смерти». – Она засмеялась. Кажется, в этом смехе слышалось приближение истерии. Но веселилась она вполне искренне. – Такая глупость, – сказала она. – Не так уж редко приходится получать записки от психов, с угрозами и всякое такое. Я даже подумала: уж не религиозная ли тут подоплека? Вдруг у кого-то зуб на киноактрис? В общем, я разорвала эту бумажку и выбросила в мусорную корзину.

– А вы кому-нибудь об этом сказали, мисс Грегг?

Марина покачала головой:

– Никому, ни слова. У нас тогда не шла сцена, которую мы снимали. И я ни о чем другом не могла думать. Так или иначе, я решила, что это либо глупая шутка, либо какой-нибудь религиозный фанатик.

– А еще записки были?

– Да. В день приема. Кажется, мне передал ее кто-то из садовников. Кто-то, мол, попросил его об этом, отвечу ли я прямо сейчас? Ну, я решила, там что-нибудь по поводу приема. Разорвала конверт. А там записка: «Сегодня твой последний день на этой земле». Я скомкала бумажку и сказала: «Ответа не будет». Садовник пошел было, но я его вернула и спросила, кто же принес письмо? Он ответил: человек в очках, на велосипеде. Ну, что я должна была делать? Решила, что это очередная дурацкая выходка. Мне и в голову не пришло, что угроза подлинная.

– Где эта записка сейчас, мисс Грегг?

– Понятия не имею. На мне было яркое итальянское шелковое платье – кажется, я скомкала записку и сунула в карман. Но сейчас ее там нет. Может, выпала.

– И вы никого не подозреваете, мисс Грегг? Кто автор записок? Вы этого не знаете даже сейчас?

Еe глаза широко раскрылись – детская невинность и изумление. Это привело его в восторг, но не убедило.

– Откуда мне знать? Посудите сами, откуда же мне знать?

– Думаю, у вас на этот счет могут быть вполне конкретные мысли, мисс Грегг.

– Их нет. Уверяю вас.

– Вы – человек знаменитый, – сказал Дермот. – Очень знаменитый. Добились в жизни настоящего успеха. В своей профессии и в личной жизни. В вас влюблялись мужчины, они хотели на вас жениться, женились. К вам с ревностью и завистью относятся женщины. Любившие вас мужчины бывали вами отвергнуты. Согласен, поле довольно широкое, но что-то предполагать вы должны. Кто мог писать эти записки?

– Да кто угодно.

– Нет, мисс Грегг, не кто угодно. Кто-то один из большой группы людей. Кто-нибудь вполне скромный и незаметный: костюмер, электрик, служанка. Или, наоборот, кто-то из ваших друзей или так называемых друзей. В любом случае какие-то предположения на этот счет у вас должны быть.

Открылась дверь, и вошел Джейсон Радд. Марина повернулась к нему и умоляюще вскинула руки:

– Джинкс, дорогой, мистер Крэддок убежден, что я должна знать автора этих кошмарных записок. А я его не знаю. Тебе это прекрасно известно. Его не знаем ни ты, ни я. Мы и понятия не имеем, кто он.

«Сразу все выложила, – подумал Крэддок, – не дала ему даже рта раскрыть. Почему такая спешка? Чтобы он не проговорился?»

Джейсон Радд, хмурый больше обычного, с темными кругами под глазами, подошел к ним. Взял руку Марины в свою.

– Знаю, инспектор, вам это кажется невероятным, – сказал он, – но это чистая правда: мы с Мариной ничего об этом не знаем.

– То есть вы те самые счастливые люди, у которых нет врагов? – В голосе Дермота отчетливо слышалась ирония.

Джейсон Радд вспыхнул:

– Враги? Это очень библейское слово, инспектор. Уверяю вас, что никакие враги в библейском смысле мне в голову не приходят. Люди, которые тебя не любят, которые жаждут обойти тебя на повороте, при случае сделать тебе пакость, люди злобные и жестокие – эти люди есть. Но подсыпать яд в бокал – это нечто совсем другое.

– Только что я спросил у вашей жены, кто мог написать эти записки или быть их вдохновителем. Она сказала, что не знает. Но поскольку за записками последовало действие, круг резко сужается. Ведь кто-то действительно положил яд в бокал. Это, знаете ли, могли сделать немногие.

– Я ничего не видел, – буркнул Джейсон Радд.

– Я тоже, – откликнулась Марина. – Естественно, если бы я видела, как что-то кладут в мой бокал, я бы не стала из него пить.